Нпк "символическое значение образа дороги в поэме гоголя "мертвые души" и его актуальность в современной россии". Дорога в поэме мертвые души Тема дороги и ее символический смысл

ДОРОГА И ПУТЬ. ПОЭМА О КОЛЕСЕ

Аннотация: анализируя поэму Гоголя, автор разводит понятия «дорога» и «путь», рассказывая о похождениях Чичикова, и соединяет их, когда Чичиков под пером Гоголя понимает, что «оступился от прямого пути», что у него «нет любви к добру», то есть вместе со своим создателем идёт путём «из тьмы на свет».

Ключевые слова: дорога и путь — понятия географическое идуховное; дорог много — путь один; сиюминутное и вечное; корысть, кружение по Русской земле, переворот в душе Чичикова, великий замысел «великой поэмы»; метафора колеса — поэтический код «Мёртвых душ».

Дорога и путь в поэме Гоголя то сходятся, то расходятся два понятия: дорога и путь. Дорога — это движение в пространстве, по карте России, от города к городу, от деревни к деревне. Это следование вдоль почтовых станций и верстовых столбов. Дорога — понятие географическое, путь — духовное.

«Я есмь путь», — говорит Христос. Если придерживаться окончательного плана поэмы, который был определён в конце сороковых годов (время создания «Выбранных мест из переписки с друзьями»), то это тот путь, на который предстоит выйти Чичикову.

Ибо третьего пути, как сказано в Священном Писании, нет. А Евангелие, как сказано во втором послании апостола Петра, может быть названо «путём истины» или «пугём правды».

Путь к Христу — это суровый обет, данный себе, узкий путь (дословно: «обременённый» скорбью путь). В Иисусе цель идентична пути.

Путь может определиться в дороге, но он никогда не сольётся с нею. Дорог много, а путь один. В июне 1842 года Гоголь пишет В.А.Жуковскому: «Небесная сила поможет взойти мне на ту лестницу, которая предстоит мне, хотя я стою на нижайших и первых её ступенях».

Путь — план Бога по спасению человека (см. Деяния, 3-10), и, печатая первый том -Мёртвых душ», Гоголь это знал: «Давно остывши И угаснув для всех волнений и страстей мира, я живу своим внутренним миром».

Первый том, по его убеждению, лишь «преддверие немного бледное той великой поэмы, которая строится во мне и разрешит, наконец, загадку моего существования».

Всё это говорится на пороге второго тома, к концу которого перед ЧичиKOBblM нарисуется его путь.

Корыстные кружения по Русской земле, то и дело разрешаясь кризисами, должны в критической точке перевернуть его душу.

Как ни парадоксально, но здесь пути и дороги автора и его героя сходятся. «Великая поэма» «строится» В самом Гоголе, который не отделяет её от себя, а себя от Чичикова.

Уже в 1842 году он понимает, что «мертвыми душами» дело не ограничится, что пощады попросит сама корысть. У Чичикова одни грехи, у Гоголя другие. Но без очищения от греха спасения нет.

«Грехов, указанья грехов желает и жаждет душа моя! — пишет Гоголь в июле 1842 года. — Если б вы~ знали, какой теперь праздник совершается внутри меня, когда открываю в себе порок».

Не тот ли это праздник, который должен воспраздновать и его герой в финале «великой поэмы»?

Оттого она и «великая», что велик её замысел и замысел жизни самого Гоголя.

Встать на лестницу, на которую желает взойти он, предстоит и «подделывателю фальшивых бумаг».

Полное название поэмы — «Похождения Чичикова, или Мёртвые души». «Похождвния» точно передают первоначальную идею Гоголя. Чичиков в поэме «похаживает», можно даже сказать, веселится, и путешествие его скорей походит на авантюрные приключения, чем на серьёзное предприятие. Он лег ко катит в своей бричке, легко обделы вает дела.

Слово «похождения» и включает в себя эту лёгкость, эту ветреность. Дальняя перспектива не просматривается: что попадётся под руку, то и идёт в производство.

Это странствование по верхам, сюжет удачи (или, наоборот, провала), шутовство и актёрство.

Первые главы «Мертвых душ» — классический плутовской роман, столь распространённый как жанр в XVIII и начале XIX века.

Владимир Даль так толкует слово «похождение»: «Приключение, случай, происшествие с кем-либо, в особенности в странствовании». Путешествие Гулливера, скажем, нельзя назвать похождениями, ибо это не приключение, но весьма капитальный сюжет.

Похождениями можно считать приключения Хлестакова в «Ревизоре». Отличие от «Мертвых душ» одно. Чичиков дурачит сознательно, Хлестаков по наитию. В дороге он проигрывает свои отпускные пехотному капитану, а заехав в город N, восстанавливает потерю за счёт городничего и компании.

«Мертвые души» зародились в стихии «Ревизора», в стихии безудержного смеха и дорожных казусов, да и забрезжили они в воображении Гоголя в одно время с «Ревизором», осенью
1835 года. В начальных главах отчётливо виден почерк творца Хлестакова. В конце той осени Гоголь писал м.п.Погодину: «Смеяться, смеяться давай теперь побольше. Да здравствует комедия!» Но, как всегда у Гоголя, к комедии примешалась трагедия.

Понимая, что поэма Гоголя — вымысел, попробуем всё-таки соотнести маршрут Чичикова с почтовой картой 30-х годов XIX века.

Чичиков совершает объезд русской провинции по кругу, И диктует ему этот выбор его колесо, точней метафора колеса, являющаяся поэтическим кодом «Мертвых душ».

С «колеса» они начинаются (разговор двух мужиков у стен кабака о колесе брички приезжего) и им кончаются: колесо выносит тройку Чичикова из города N не тогда, когда этого желает
Чичиков, а по своему усмотрению. Колесо почти что рок и высшая воля. Стоит ему сломаться, как меняется маршрут брички, стоит восстановиться, и вновь Чичиков отправляется не туда.
Мужики, глядя на приезжего, спрашивают один другого: а доедет ли колесо его брички до Казани или до Москвы или нет?

По названию этих городов можно хотя бы установить, в какой точке Российской империи пребывает в настоящее время Чичиков. То, что он когда-то жил в Москве, мы узнаём из рассказа о его молодости (одиннадцатая глава) и от Петрушки, который в споре со слугой помещика Платонова, кто из их хозяев больше путешествовал, называет Кострому, Нижний Новгород, Ярославль и Москву.

Сам Чичиков мимоходом указывает на губернии, где побывал: Симбирская, Рязанская, Казанская, Московская, Пензенская и Вятская. Все они связаны с Волгой, как Кострома, Нижний и Ярославль.

В рязанских лесах грабит проезжих шайка капитана Копейкина (по версии почтмейстера — шайка Чичикова), Рязань стоит на Оке, впадающей в Волгу, Вятка на реке Вятка, впадающей в Каму, приток Волги, Казань и Симбирск — волжские города, Пензенская губерния раскинулась в границах приволжской возвышенности, переходящей в приволжскую лесостепь. Кострома и Нижний Новгород — города на Волге.

Там, где речь идёт о крестьянах, купленных Чичиковым, поминаются Царёво-Кокшайск и Весьегонск. Весьегонск находится в Тверской губернии и имеет пристань на Волге. Царёво-Кокшайск (ныне Йошкар-Ола) — это место, для которого, как сказано в Российском энциклопедическом словаре (2001), «главная река Волга». .

Таким образом, тройка Чичикова описывает круг, охватывающий центр России и держащую её историческую вертикаль Волгу. Волга пролегает в пределах коренной России, родины предков и родины русского языка. Волга — ствол России, вокруг которого разбросаны его плодоносящие ветви. Земли помещика Тентетникова во втором томе разрезает судоходная река. На ней стоит пристань. А в первом томе среди купленных Чичиковым крестьян есть бурлаки, что волокли по
берегам большой реки тяжёлые барки. Да и город, где происходит действие второго тома, «расположен недалеко от обеих столиц», стало быть, и от Волги.

Гоголь даёт ему не очень звучное название Тьфуславль, предполагающее звуковое сходство с Ярославлем и наличие пародийного элемента. И куда же направляется из Тьфуславля Чичиков? Ясно, что не в Херсонскую губернию, куда намерен «пересепитъ» мёртвых крестьян. И не на литовскую границу, где ему не повезло с афёрой на таможне.

На прежней дороге он «далеко отшатнулся от пути», «демон-искуситель сбил, совлёк с пути, сатана, чёрт, исчадье!» (его собственное признанье). Значит, надо отрываться от демона, чёрта и сатаны. Дороги Чичикова всегда кружили вокруг его мечты об «имуществе». По «кривым дорогам» и влекло его «кривое колесо». В конце второго тома «снегу выпало довольно», «дорога, как говорит Селифан, установилась», и с колёс пришлось перейти на «полозки».

На полозках можно и в Сибирь укатить. Но там нет крепостного права, стало быть, нет и крепостных душ. Если, как считает почтмейстер, Чичиков — капитан Копейкин, то перед ним открывается перспектива реализовать свой талант в стране капитала, в Америке. Но, как видно, пути автора и его героя пролегают по родной земле. Чичикову пора подумать «о благоустройстве душевного имущества», ибо «без этого не установится благоустройство земного имущества».
Откупщик Муразов напутствует его: «Подумайте не о мёртвых душах, а о своей живой душе, да с Богом на другую дорогу!»

Колея установилась, затвердела, и Чичиков выезжает из города в одно время с разорившимся помещиком Хлобуевым. Хлобуев едет собирать деньги на храм, Муразов советует Чичикову: «Поселигесь В тихом уголке, поближе к церкви».

О «тихом уголке» где-нибудь недалеко от Москвы, где можно уединиться, думал и Гоголь. Помянутый «уголок» часто мелькает в его письмах. Не раз слышим мы о нём И В поэме.
Перед отъездом Чичиков кается: «Покривил, не скрою, покривил. Что Ж делать! Но ведь покривил только тогда, когда увидел, что прямой дорогой не возьмёшь и что косой дорогой больше напрямик. Не так иду, далеко отступился от прямого пути, но уже не могу! Нет
большого отвращенья от порока, огрубела натура, нет любви к добру. Нет такой охоты подвизаться для добра, какова есть для полученья имущества».

На этот раз в его речи нет лжи, нет жалоб на превратности судьбы и преследования со стороны врагов. И пусть спустя минуту в нём вновь воскреснет лицемер и он за тридцать тысяч вернёт и отобранную шкатулку, и деньги, сошьёт новый фрак наваринского дыма с пламенем (прежний
порвал от отчаяния в тюрьме), «это», как замечает Гоголь, «была развалина прежнего Чичикова».

Он сравнивает состояние его души «с разобранным строением, которое разобрано с тем, чтобы строить из него же новое; а новое ещё не начиналось, потому что не пришёл от архитектора определительный план, и работники остались в недоумении».

О каком строении идёт речь? Скорей всего, это дом со светлыми комнатами и обретённым, наконец, покоем. Но кто же «архитектор»? Не «небесный» ли архитектор имеется в виду? Да
и кто, кроме Него, окропивши душу Чичикова живою водой, способен разобранное строение превратить вновь в целое?

Только Он. Он успокоит, Он поднимет, даст силы. И, простив ему всё, спасёт. На это надеется, в том числе для себя, и Гоголь. Если вглядеться в ход второго тома, пути Чичикова и Гоголя, как неэвклидовые прямые, пересеклись.

С выходом в свет сатирических произведений Гоголя в русской реалистической литературе укрепляется критическое направление. Реализм Гоголя в большей степени насыщен обличительной, бичующей силой -- это отличает его от предшественников и современников. Художественный метод Гоголя получил название критического реализма. Новым у Гоголя является заострение главных черт характера героя, излюбленным приемом писателя становится гипербола -- непомерное преувеличение, усиливающее впечатление. Гоголь находил, что сюжет «Мертвых душ», подсказанный Пушкиным, хорош тем, что дает полную свободу изъездить вместе с героем всю Россию и создать множество самых разнообразных характеров.

В композиции поэмы следует особо подчеркнуть проходящий через всю поэму образ дороги, с помощью которого писатель выражает ненависть к застою и устремленность вперед. Этот образ способствует усилению эмоциональности и динамичности всей поэмы.

Пейзаж помогает писателю рассказать о месте и времени изображаемых событий. Роль дороги в произведении различна: пейзаж имеет композиционное значение, является фоном, на котором происходят события, помогает понять и почувствовать переживания, душевное состояние и думы героев. Посредством темы дороги автор выражает свою точку зрения на события, а также свое отношение к природе, героям.

Гоголь запечатлел в своем произведении мир русской природы. Его пейзажи отличаются безыскусственной красотой, жизненностью, поражают удивительной поэтической зоркостью и наблюдательностью.

«Мертвые души» начинаются с изображения городской жизни, с картин города и чиновнического общества. Затем идут пять глав описания поездок Чичикова по помещикам, и действие опять перемещается в город. Таким образом, пять глав поэмы отведены чиновникам, пять -- помещикам и одна почти полностью -- биографии Чичикова. Все вместе представляет общую картину всей Руси с огромным числом действующих лиц разных положений и состояний, которые выхватываются Гоголем из общей массы и, показав какую-нибудь новую сторону жизни, исчезают опять.

Дорога в «Мертвых душах» приобретает важное значение. Автор рисует крестьянские поля, плохие леса, убогие пастбища, запущенные водоемы, развалившиеся избенки. Рисуя деревенский пейзаж, писатель говорит о крестьянском разорении яснее и ярче, чем это могли бы сделать длинные описания и рассуждения.

В романе даны и пейзажные зарисовки, имеющие самостоятельное значение, но композиционно подчиненные основной идее романа. В некоторых случаях пейзаж помогает писателю подчеркнуть настроения и переживания своих героев. Во всех этих картинах, отличающихся реалистической конкретностью, поэтичностью, ощущается любовь писателя к родной русской природе и его умение найти наиболее подходящие и точные слова для ее изображения.

«Едва только ушел назад город, как уже пошли писать, по нашему обычаю, чушь и дичь по обеим сторонам дороги: кочки, ельник, низенькие жидкие кусты молодых сосен, обгорелые стволы старых, дикий вереск и тому подобный вздор...» Гоголь Н. В. Собрание сочинений: В 9 т. / Сост. текста и комментариев В. А. Воропаева и В. В. Виноградова. - М.: Русская книга, 1994.

Картины русской природы часто встречаются в «Мертвых душах». Гоголь, как и Пушкин, любил русские поля, леса, степи. Белинский писал о пейзажах Пушкина: «Прекрасная природа была у него под рукою здесь, на Руси, на ее плоских и однообразных степях, под ее вечно серым небом, в ее печальных деревнях и ее богатых и бедных городах. Что для прежних поэтов было низко, то для Пушкина было благородно: что для них была проза, то для него была поэзия» Белинский Взгляд на русскую литературу 1847 года. / История русской литературы. - М.: Просвещение, 1984..

Гоголь описывает и печальные деревни, голые, унылые, и помещичий лес вдоль дороги, который «темнел каким-то скучно-синеватым цветом», и барский парк в имении Манилова, где «пять-шесть берез небольшими купами, кое-где возносили свои мелколистные жиденькие вершины». Но основным пейзажем у Гоголя являются виды по сторонам дороги, мелькающие перед путешественником.

Природа показана в одном тоне с изображением народной жизни, навевает тоску и грусть, удивляет неизмеримым простором; она живет вместе с народом, как бы делит его тяжелую участь.

«...день был не то ясный, не то мрачный, а какого-то светло-серого цвета, какой бывает только на старых мундирах гарнизонных солдат, этого, впрочем, мирного войска, но отчасти нетрезвого по воскресным дням Гоголь Н. В. Собрание сочинений: В 9 т. / Сост. текста и комментариев В. А. Воропаева и В. В. Виноградова. - М.: Русская книга, 1994.

«Гоголь развивает пушкинский принцип присоединительного сочетания слов и фраз, по смыслу далеких, но при неожиданном сближении образующих противоречивый и -- вместе с тем -- единый, сложный, обобщенный и в то же время вполне конкретный образ лица, события, «кусочка действительности», -- пишет о языке «Мертвых душ» В. В. Виноградов. Достигается это присоединительное сцепление слов немотивированным и как бы иронически опрокинутым, или алогическим, употреблением связочных частиц и союзов. Таково присоединение слов «отчасти нетрезвого и мирного войска» к основной фразе о погоде; или в описании чиновников: «лица у них были полные и круглые, на иных даже были бородавки» Аксаков С. Т. История моего знакомства с Гоголем. // Гоголь в воспоминаниях современников. М.: Просвещение, 1962. - с. 87 - 209.

«Какие искривленные, глухие, узкие, непроходимые, заносящие далеко в сторону дороги избирало человечество, стремясь достигнуть вечной истины...»

Это лирическое отступление о «всемирной летописи человечества», о заблуждениях и поисках дороги к истине принадлежит к немногочисленным проявлениям консервативно-христианского мышления, овладевшего Гоголем ко времени создания последней редакции «Мертвых душ». Оно впервые появилось в рукописи, начатой в 1840 г. и оконченной в начале 1841 г., и несколько раз стилистически перерабатывалось, причем Гоголь не изменял основной мысли, добиваясь только ее лучшего выражения и поэтичности языка.

Но высокая патетика тона, торжественная лексика библеизмов и славянизмов («храмина», «чертоги», «нисходивший с небес смысл», «пронзительный перст» и т. д.) вместе с художественной образностью картины «озаренного солнцем и освещенного всю ночь огнями» широкого и роскошного пути и «искривленных, глухих, узких... дорог», по которым брело заблуждающееся человечество, давали возможность широчайшего обобщения в понимании всей мировой истории, «летописи человечества» Лотман Ю.М, В школе поэтического слова: Пушкин, Лермонтов, Гоголь. - М.: Просвещение, 1988..

«Русь! Русь! Вижу тебя, из моего чудного прекрасного далека тебя вижу...»

Почти весь первый том «Мертвых душ» Гоголь писал за границей, среди прекрасной природы Швейцарии и Италии, среди шумной жизни Парижа. Оттуда он еще яснее видел Россию с ее тяжелой и грустной жизнью.

Мысли о России возбуждали эмоциональное волнение Гоголя и выливались в лирических отступлениях.

Гоголь высоко ценил способность писателя к лиризму, видя в нем необходимое качество поэтического таланта. Родник лиризма Гоголь видел не в «нежных», а в «густых и крепких струнах... русской природы» и определял «высшее состояние лиризма» как «твердый взлет в свете разума, верховное торжество духовной трезвости». Таким образом, для Гоголя в лирическом отступлении была важна, прежде всего, мысль, идея, а не чувство, как это принималось поэтикой прошлых направлений, определявшей лиризм как выражение чувств, доходящих до восторга.

Написанное к началу 1841 г. лирическое обращение к России раскрывает идею гражданского долга писателя перед родиной. Чтобы создать особый язык заключительных страниц первого тома, Гоголь долго «бился», провел сложную работу, которая показывает, что изменения лексики и грамматического строя были связаны с изменениями идейного содержания отступления.

Первая редакция обращения к России: «Русь! Русь! вижу тебя...» -- была такова:

«Эх, ты, Русь моя... моя забубенная, разгульная, распривольная, расчудесная, расцелуй тебя бог, святая земля! Как не родиться в тебе беспредельной мысли, когда ты сама без конца? На твоем ли на широком просторе не развернуться? Уж здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где пройтись ему? Где же развернулось столько божьего свету? Бездонная моя, глубина и ширина ты моя! Что же движет, что говорит во мне неслыханными речами, когда вонзаю очи в эти недвижимые, непоколебимые моря, в эти потерявшие конец степи?

У!... как грозно и мощно объемлет меня величавое пространство! какая широкая сила и замашка заключилась во мне! Как несут меня могучие мысли! Силы святые! в какую даль, в какую сверкающую, незнакомую земле даль? Что же я? -- Эх, Русь!» Смирнова-Чикина Е.С. Поэма Н.В.Гоголя «Мертвые души». - Л: Просвещение, 1974. - с.-174-175.

Этот неслаженный язык не удовлетворил Гоголя. Он удалил просторечия, часть песенных присловий, добавил описание песни, как выражения силы и поэзии народа, как голоса России. Число славянизмов и старинных слов увеличилось, появились «венчанные дерзкими дивами искусства», «...осенило грозное облако, тяжелое грядущими дождями», «ничто не обольстит и не очарует взора» и, наконец, церковно-библеизм «что пророчит сей необъятный простор». Простор у Гоголя ассоциировался не только с огромными размерами территории России, но и с нескончаемыми дорогами, которые «испещрили» этот простор.

«Какое странное, и манящее, и несущее, и чудесное в слове: дорога!»

Гоголь любил дорогу, дальние поездки, быструю езду, смену впечатлений. Одно из чарующих лирических отступлений посвятил Гоголь дороге. Много путешествовал Гоголь на пароходах, поездах, лошадях, «на перекладных», ямских тройках и в дилижансах. Видел он Западную Европу, Малую Азию, был проездом в Греции и Турции, много ездил по России.

Дорога, успокоительно действовала на Гоголя, пробуждала его творческие силы, была потребностью художника, давая «ему необходимые впечатления, настраивая на высокопоэтический лад. «Голове моей и мыслям лучше в дороге... Сердце мое слышит, что бог мне поможет совершить в дороге все то, для чего орудия и силы во мне доселе созревали», -- писал Гоголь о значении дороги для его творчества Цит. по: Смирнова-Чикина Е.С. Поэма Н.В.Гоголя «Мертвые души». - Л: Просвещение, 1974. - с.-178.

Образ «дороги», включая и автобиографические черты, отраженные в этом отступлении, был тесно связан с общей идеей поэмы и служил символом движения, символом жизни человека, нравственного совершенствования, символом жизни человека, находящегося «покамест на дороге и на станции, а не дома».

В X главе «Мертвых душ» Гоголь показал «всемирную летопись человечества», постоянные отклонения от «прямого пути», поиски его, «озаренного солнцем и освещенного всю ночь огнями», сопровождаемые неизменным вопросом: «где выход? где дорога?»

Отступление о дороге связано также с образом Чичикова находящегося в дороге, блуждающего по глухим закоулкам жизни в погоне за низменной целью обогащения. По замыслу Гоголя, Чичиков не сознавая этого, уже движется по пути к прямой дороге жизни. Поэтому образом дороги, движения («кони мчатся») предваряется биография Чичикова, героя поэмы, пробуждение каждого отдельного человека и всей великой России к новой прекрасной жизни, о чем постоянно мечталось Гоголю.

Текст отступления представляет сложный языковой сплав. В нем наряду с церковнославянизмами («небесные силы», «боже», «погибающий», «крест сельской церкви» и т. д.) встречаются слова иностранного происхождения: «аппетит», «цифра», «поэтические грезы», а рядом идут и обыденные, просторечные выражения: «тесней и уютней прижмешься», «сап», «храпишь», «один-одинешенек», «брезжит огонек» и др.

Конкретность, реалистичность и точность в описании дороги продолжают пушкинские традиции чистоты и безыскусственности. Таковы поэтически-простые выражения: «ясный день», «осенние листья», «холодный воздух»... «Кони мчатся»... «Пять станций убежало назад, луна; неведомый город»... Эта простая речь осложняется восторженными лирическими восклицаниями, передающими личные ощущения автора: ведь это он рассказывает читателю о своей любви к дороге:

«Какой славный холод! Какой чудный, вновь обнимающий тебя сон!»

Включение этих восклицаний придает характер своеобразия и новизны складу речи отступления о дороге.

Своеобразной чертой является введение размеренной речи, представляющей контаминацию стихотворных размеров. Например, «какое странное и манящее и несущее в слове дорога» -- соединение ямбов и дактилей; или строки «Боже! Как ты хороша, подчас далекая, далекая дорога! Сколько раз, как погибающий и тонущий, я хватался за тебя, и ты всякий раз меня великодушно выносила и спасала» -- представляют почти правильную хореическую прозу. Эта гармонизация текста усиливает художественное и эмоциональное воздействие отступления.

«Эх, тройка! птица-тройка, кто тебя выдумал?»

Симфония лирических отступлений, «воззваний», «гневных дифирамбов» XI главы заканчивается торжественным аккордом-обращением к душе русского народа, любящего быстрое движение вперед, езду на летящей птице-тройке.

Привычный Гоголю символ дороги и движения вперед, теперь обращенный ко всему народу, ко всей Руси, вызвал в душе писателя лирический восторг любви к родине, чувство гордости за нее и уверенность в величие ее будущих судеб.

Лирическая концовка «Мертвых душ» с уподоблением России птице-тройке, написанная для второй редакции (1841 г.), была переработана очень незначительно. Исправления касались уточнения смысла предложений, грамматического и интонационного строя. Внесен вопрос -- «ее ли не любить», подчеркивающий новый смысл: «его ли душе... не любить (быструю езду)» -- ударение на особенный характер русского человека; «ее ли не любить» -- ударение на слове «ее», определяющем быструю езду, восторженно-чудесное движение вперед. Тройка в конце поэмы -- логическое завершение всего ее содержания.

Тема России и ее будущего всегда волновала писателей и поэтов. Многие из них пытались предсказать судьбу России и объяснить положение, создавшееся в стране. Так и Н. В. Гоголь отразил в своих произведениях наиболее важные черты эпохи, современной писателю, – эпохи кризиса крепостничества.
Поэма Н. В. Гоголя «Мертвые души» – произведение не только о настоящем и будущем России, современной писателю, а о судьбе России вообще, о ее месте в мире. Автор пытается проанализировать жизнь нашей страны в тридцатые годы ХIХ века и делает вывод, что люди, которые несут ответственность за судьбу России, – мертвые души. Это один из смыслов, который вкладывал автор в название поэмы.
Первоначально идея автора заключалась в том, чтобы «показать хотя с одного боку всю Русь», но позже замысел поменялся и Гоголь написал: «Вся Русь отразится в нем (в произведении)». Большую роль для понимания концепции поэмы играет образ дороги, с которым связана, прежде всего, композиция «Мертвых душ». Поэма начинается с образа дороги: главный герой Чичиков приезжает в город NN – и заканчивается им: Павел Иванович вынужден покинуть провинциальный городишко. Находясь в городе, Чичиков совершает два круга: сначала объезжает чиновников, чтобы засвидетельствовать им свое почтение, а потом помещиков, чтобы непосредственно осуществить ту аферу, которую он задумал, – скупить мертвые души. Таким образом, дорога помогает Гоголю показать всю панораму Руси, и чиновничьей, и помещичьей, и крестьянской, и обратить внимание читателей на положение дел в стране.
Гоголь создает образ провинциального города, выводя в тексте произведения целую вереницу чиновников. Чичиков считает своим долгом навестить всех «сильных мира сего». Таким образом он совершает малый круг по городу, автор еще раз подчеркивает значимость образа дороги для понимания смысла произведения. Писатель хочет сказать, что Павел Иванович чувствует себя в среде чиновников как рыба в воде. Не случайно власть имущие принимают его за своего и сразу же приглашают в гости. Так Чичиков попадает на бал к губернатору.
Описывая чиновников, Гоголь обращает внимание читателей, что никто из них не выполняет своего прямого предназначения, то есть не заботится о судьбе России. Например, губернатор, главное лицо в городе, устраивает балы, заботится о своем общественном положении, потому что гордится тем, что имеет на шее Анну, и даже вышивает по тюлю. Однако нигде не сказано, что он делает что то для благополучия своего города. То же самое можно сказать и об остальных представителях власти. Эффект усиливается тем фактом, что чиновников в городе великое множество.
Из всех типов помещиков, созданных Гоголем, нет ни одного, за которым можно было бы увидеть будущее. Герои, представленные в поэме, не похожи друг на друга, и в то же время в каждом из них выступают отдельные типичные черты русского помещика: скупость, праздность и духовная пустота. Наиболее яркими представителями являются Собакевич и Плюшкин. Помещик Собакевич символизирует мрачный крепостнический уклад жизни, он человек циничный и грубый. Все вокруг похоже на него самого: богатая деревня, интерьер и даже дрозд, сидящий в клетке. Собакевич враждебно относится ко всему новому, ему ненавистна сама мысль о «просвещении». Автор сравнивает его со «средней величины медведем», а Чичиков называет Собакевича «кулаком».

Другой помещик, Плюшкин, является не столько комической фигурой, сколько трагической. В описании его деревни ключевым является слово «запущенность».

Поэма "Мертвые Души" - гениальная сатира на крепостническую Русь Но нет пощады у судьбы Тому, чей благородный генийСтал обличителем толпы,Ее страстей и заблуждений. Творчество Н. В, Гоголя многогранно и разнообразно. Писатель обладает талантом...

Чичиков – главный герой поэмы, он встречается во всех главах. Именно ему принадлежит идея аферы с мертвыми душами, именно он путешествует по России, встречаясь с самыми разными персонажами и попадая в самые разные ситуации. Характеристика Чичикова...

У каждого времени свои герои. Они определяют его лицо, характер, принципы, этические ориентиры. С появлением «Мертвых душ» в русскую литературу вошел новый герой, не похожий на своих предшественников. Неуловимое, скользкое ощущается в описании его внешности....

Поэму «Мертвые души» невозможно представить без «ли¬рических отступлений». Они настолько органично вошли в структуру произведения, что мы уже не мыслим его без этих великолепных авторских монологов. Благодаря «лирическим отступлениям» мы постоянно чувствуем...

ОБРАЗ ДОРОГИ В ПОЭМЕ Н.В.ГОГОЛЯ «МЕРТВЫЕ ДУШИ»

Дороги трудны, но хуже без дорог…

Мотив дороги в поэме очень многранен.

Образ дороги воплощается в прямом, непереносном значении – это то ровная дорога, по которой мягко едет рессорная бричка Чичикова(«Лошадки расшевелились и понесли, как пух, легонькую бричку»), то ухабистые проселки, а то и непролазная грязь, в которой вываливается Чичиков, добираясь к Коробочке («Лежавшая на дороге пыль быстро замесилась в грязь, и лошадям ежеминутно становилось тяжелее тащить бричку»). Дорога сулит путешественнику самые разные неожиданности: направляясь к Собакевичу, Чичиков оказывается у Коробочки, а перед кучером Селифаном «дороги расползались во все стороны, как пойманные раки…».

Совершенно иной смысл получает этот мотив в знаменитом лирическом отступлении одиннадцатой главы: дорога с несущейся бричкой превращается в путь, по которому летит Русь, «и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».

В этом мотиве – и неведомые пути русского национального развития: «Русь, куда ж несешься ты, дай ответ? Не дает ответа», представляющие противопоставление путям других народов: «Какие искривленные, глухие, узкие, непроходимые, заносящие далеко в сторону дороги избирало человечество…».Но нельзя сказать, что это те самые дороги, на которых заблудился Чичиков: те дороги ведут к русским людям, может и в захолустье, может и в дыру, где нет моральных принципов, но все же эти дороги составляют Русь, Русь сама – и есть большая дорога, ведущая человека в огромное пространство, поглощающая человека, съедающая его всего. Свернув с одной дороги, попадаешь на другую, не можешь уследить за всеми путями Руси, как не можешь собрать обратно в мешок пойманных раков. Символично то, что из захолустья Коробочки Чичикову указывает дорогу неграмотная девчонка Пелагея, не знающая, где право, где лево. Но, выбравшись от Коробочки, Чичиков попадает к Ноздреву – дорога ведет Чичикова не туда, куда он хочет, но он не может ей сопротивляться, хоть и строит какие-то свои планы о дальнейшем пути.

В образе дороги воплощен и житейский путь героя («но при всем том трудна была его дорога…»), и творческий путь автора: «И долго еще определено мне чудной властью идти под руку с моими странными героями…»

Также дорога является помощником Гоголю в создании композиции поэмы, которая тогда выглядит очень рационально: экспозиция сюжета путешествия дана в первой главе (Чичиков знакомится с чиновниками и с некоторыми помещиками, получает у них приглашения), далее следуют пять глав, в которых сидят помещики, а Чичиков ездит из главы в главу на своей бричке, скупая мертвые души.

Бричка главного героя имеет очень важное значение. Чичиков – герой пути, и бричка – его дом. Эта предметная деталь, являясь, несомненно, одним из средств создания образа Чичикова, играет большую сюжетную роль: существует множество эпизодов и сюжетных поворотов поэмы, которые мотивированы как раз бричкой. Мало того, что Чичиков путешествует в ней, то есть благодаря ей оказывается возможным сюжет путешествия; бричка мотивирует еще появление характеров Селифана и трех коней; благодаря ей удается спастись от Ноздрева (то есть бричка выручает Чичикова); бричка сталкивается с каретой губернаторской дочки и таким образом вводится лирический мотив, а в конце поэмы Чичиков даже предстает как похититель губернаторской дочки. Бричка – живой персонаж: она наделяется своей собственной волей и иногда не слушается Чичикова и Селифана, едет своей дорогой и под конец вываливает седока в непролазную грязь – так герой не по своей воле попадает к Коробочке, которая встречает его ласковыми словами: «Эх, отец мой, да у тебя-то, как у борова, вся спина и бок в грязи! Где так изволил засалиться? » Кроме того, бричка как бы определяет кольцевую композицию первого тома: поэма открывается разговором двух мужиков о том, насколько прочно колесо брички, а завершается поломкой того самого колеса, из-за чего Чичикову приходится задержаться в городе.

В создании образа дороги играет роль не только сама дорога, но и герои, вещи и события. Дорога - основная «канва» поэмы. Только на нее уже нашиваются поверх все побочные сюжеты. Пока идет дорога, идет жизнь; пока идет жизнь, идет рассказ об этой жизни.

>Сочинения по произведению Мертвые души

Образ дороги

Поэма Н. В. Гоголя «Мертвые души» считается одним из лучших произведений автора и занимает достойное место в русской литературе XIX века. Это произведение имеет глубинный смысл и раскрывает сразу несколько насущных тем. Автор сумел мастерски показать Россию того периода и последние дни крепостничества. Особое место в произведении занимает тема дороги. Главный герой, Павел Иванович Чичиков , путешествует из города в город в поисках «продавцов» мертвых душ. Именно через движение главного героя по дорогам складывается широкая картина жизни на Руси.

Поэма начинается «дорогой» и заканчивается ею же. Однако если вначале Чичиков въезжает в город с надеждами на скорое обогащение, то в конце он убегает из него, чтобы спасти свою репутацию. Тема дороги чрезвычайно важна в произведении. Для автора дорога – это олицетворение жизни, движения и внутреннего развития. Дорога, по которой едет главный герой, плавно превращается в дорогу жизни. Когда он плутает по запутанным дорогам, пролегающим в глуши, порой никуда не ведущим, это символизирует обманный путь, который он выбрал для своего обогащения.

В произведении есть примечательная фраза, которую роняет помещица Коробочка и, которая раскрывает суть дороги. Когда Чичиков интересуется у нее, как добраться до большой дороги, она отвечает, что объяснить не мудрено, да поворотов много. Эти фразы несут символический смысл. Читателю вместе с автором предлагается подумать над тем, как же добраться до «большой дороги» жизни. И тут же звучит ответ, что добраться то можно, только препятствий и трудностей на пути будет много. Таким образом, автор на протяжении следующих глав выступает в роли провожатого и ведет своего героя по запутанным дорогам из одного поместья в другое.

В завершающей главе следует лирическое отступление о дорогах России. Это своеобразный гимн движению, в котором Русь сравнивается с несущейся тройкой. В этом отступлении автор переплетает свои две любимые темы: тему дороги и тему России. В нем просматривается смысл исторического движения страны. Для автора именно в дороге заключается вся русская душа, ее размах и полнота жизни. Таким образом, дорога в произведении – это и есть сама Русь. Она должна привести страну к лучшему, светлому будущему. Более того, она должна возродить общество, запутавшееся в противоречиях жизни.